По случаю 50-летнего юбилея Венской и Австрийской епархии настоятель собора Свт. Николая в Вене, протоиерей Владимир Тыщук дал интервью газате "Соотечественник"
По случаю 50-летнего юбилея Венской и Австрийской епархии на вопросы главного редактора «Соотечественника» Сергея Тихомирова любезно согласился ответить настоятель собора святителя Николая в Вене протоиерей Владимир Тыщук.
Интервью напечатано в газете "Соотечественник" за декабрь 2012 г.
– Владимир Аркадьевич, давайте вспомним историю. 1962 год — разгар хрущевских гонений на церковь, не самый удачный момент для церковного строительства. И в это время создается новая епархия в Австрии.
– Деятельность русской православной церкви за границей обусловлена необходимостью окормления верующих – тех, кто попадает за рубеж по той или иной причине. Епархия – это такая административно-территориальная единица, которую возглавляет епископ. В церкви епископ обладает полнотой власти и может совершать все таинства и рукополагать священников, поэтому епископ является основой церкви. Если надо, чтобы церковь росла, то без епископа такая задача невыполнима. Вы правы, 1962 год – это разгар борьбы против церкви. Мы помним заявление Никиты Сергеевича, когда он сказал, что покажет по телевизору последнего попа. Церковь находилась в тяжелейших условиях. Однако советское государство старалось сохранить свое лицо за границей, показать, что церковь в России свободна, как это утверждала конституция. Если внутри страны было жесткое регулирование числа храмов, монастырей, клириков, священников, студентов, то увеличению числа священников за границей, если руководство церкви говорит, что надо окормлять верующих, отказать не могут, так как от этого падает репутация государства. И получается, что хиротонизать епископа для Советского Союза – это огромнейшая проблема, число епископов сокращается под любым предлогом, но для заграницы – любое предложение проходит. Поэтому русская православная церковь придумала такую хитрость: говорили, что нужен епископ за границу, хиротонию епископа власти разрешали, и того направляли в зарубежную епархию. Потом, через 2-3 года, говорили, что он там не справляется, не хватает ему образования для заграницы, отчего репутация советского государства страдает. Отзывали его в Советский союз, ставили на ту епархию, где епископа не было, а за границу направляли следующего. Поэтому и создавали зарубежные епархии, поэтому за границей епископы и менялись часто – такая была «военная хитрость».
Но оказалось, что эта рубашка сшита на вырост. Сейчас, сами знаете, сколько русскоязычных людей оказалось в Вене. Когда я хожу по городу, мне кажется, что нет уголка, где бы ни звучала русская речь.
Конечно, не все это люди верующие, не все люди церковные. Но удивительная вещь происходит здесь за границей: люди, которые у себя на родине церковь не знали или даже отвергали её, здесь, в силу каких-то не ведомых мне обстоятельств, может быть, теряя связь с русской культурой, может быть, в поиске общения на родном языке – они обретают для себя церковь. Они приходят в храм, видят, что церковь – это целый пласт нашей истории, нашей жизни, нашей культуры. Многие из них воцерковляются, становятся церковными людьми, посещают храм.
– К моменту создания епархии храм уже был действующим?
– Храм открыли в 1945 году, сразу после освобождения Вены. Наши данные о том времени очень скупы. Но от наших прихожан мы знаем, что сразу после открытия храма сюда стало ходить очень много советских солдат. Поэтому пришлось собор закрыть на два-три месяца. За это время в частях, расквартированных в Вене и окрестностях, прошла, видимо, определённая работа – не могу в деталях этого знать, после чего собор опять открыли, но людей уже приходило много меньше. Но что интересно – об этом тоже рассказывали прихожане, заставшие тот период, – часто люди, проходившие мимо собора, распахивали пальто и крестились так, чтобы это было не заметно со стороны.
Коменданты Вены относились к храму благосклонно. Известен такой факт: к храму долго не подводили электричество. Священники обратились за помощью к коменданту, тот потребовал, чтобы немедленно соединили, и пригрозил отключить две трамвайные линии, если этот приказ не будет выполнен. И ещё один интересный факт. Насколько я знаю, стёкла в храме были выбиты взрывом бомбы, которая упала в саду посольства – по словам прихожан, они были восстановлены на личные средства маршала Толбухина.
– Как развивалась епархия за прошедшие 50 лет?
– В первые десятилетия епархия была немноголюдна, прихожан было очень мало. Так, в 70-е годы в храме по воскресеньям могло быть 10-15 человек. Причём 10 из них были австрийцами и только пять – русскими. Подлинное возрождение храма начинается с конца 80-х. Сейчас за воскресенье через храм проходит 400-500 человек. В 1997 году состоялся визит Патриарха Алексия II в Вену. Знаковой датой стал для нас прошлый год, когда епархия получила официальный статус епархии в соответствии с австрийским законодательством. До того момента наша епархия не была в Австрии официально зарегистрирована в силу особенностей австрийского Закона о вероисповеданиях. Этот вопрос много раз ставился, но только в прошлом году удалось регистрацию получить.
– Храм расположен на территории посольства. Как складывались все эти годы ваши отношения с официальными властями?
– Церковь в России отделена от государства, и здесь, на земле посольства, нас очень символично отделяет от посольства забор. Хотя построен собор был ещё в те годы, когда церковь не была отделена от государства. И насколько я помню, этот участок изначально был задуман для строительства посольской церкви. Кроме того, России ещё принадлежал небольшой участок и по другую сторону железной дорогой, его обменяли на наш участок на Центральном кладбище, где стоит часовня.
– Чем живёт епархия сегодня?
– В Вене сейчас единственный большой собор — на всю Австрию. На центральном кладбище стоит небольшая часовня. Раз в две недели проводим богослужения в наших приходах в Линце и Граце, раз в два месяца – в Инсбруке. Есть просьбы организовать богослужения в Клагенфурте – русских много везде. И везде тянутся люди к церкви.
Мы окормляем православных заключённых одной из тюрем. В скором времени наши прихожане посетят ещё одну тюрьму. В Граце тоже пытаемся начать окормление православных заключенных . Наши священники – отец Радослав, отец Василий – ходят в больницы, минимум раз в неделю бывают в госпитале святой Анны, где лечат детей с онкологическими заболеваниями.
Стараемся делать возможное, чтобы сохранить дух русской культуры. Так, у нас работает воскресная школа, которая сейчас собирает 70-75 человек. В помещении, где мы сейчас беседуем, занимается старшая группа воскресной школы – 17 человек. Юноши и девушки изучают Священное Писание. Изучают, во что верят православные христиане. Мы сейчас добавили к занятиям чеканку и роспись шкатулок, рукоделие – для девушек, переплёт книг – для юношей. Хотим, чтобы дети научились что-то делать своими руками. Сейчас всё делается виртуально – и на самолетах летают виртуально, дома строят виртуально. А у нас другая задача – научить детей что-то делать своими руками. И надо сказать, что интерес у детей огромный. К сожалению, у нас очень мало помещений. Если удастся в нижнем этаже храма доделать еще два класса, будет полегче. У нас есть и занятия музыкой, и детский сад открылся – группа из 14 человек. И ещё 14 человек ждут своей очереди. Сейчас руководитель детского сада нашла второе помещение – храм поможет им в первое время покрыть расходы. Это очень важно, что дети с детства приучаются к храму, приучаются смотреть не какие-то сумасшедшие программы по телевидению, а добрые сказки, дружить друг с другом.
У епархии есть своя газета, она выходит раз в три месяца. Ей уже больше года. Она рассказывает о жизни епархии и о событиях в религиозной жизни Австрии и соседних стран.
У нас не так много возможностей, чтобы осилить всё сразу. Это также связано с затратами – и финансовыми, и затратами сил. Но думаю, что перспективы у церкви большие, церковь будет расти.
Конечно, в жизни епархии большую роль играет епископ. С греческого это слово переводится как «наблюдатель». Он наблюдает за тем, чтобы священники проводили правильную пастырскую работу. Правильно проповедовали Слово Божье и не допускали нарушений в церковном служении. Это – человек, который полностью отдал себя церкви. Священник, например, может быть женат, и часть его жизни посвящена семье. А епископ полностью посвящён церкви, и для нас это большой стимул. Он указывает нам, в какую сторону направить нашу деятельность, где нужно приложить больше усилий, чтобы церковь могла выйти навстречу людям.
– В последнее время на церковь обрушилась волна критики. Претензии, высказываемые по разным частным поводам, сливаются в общий хор. Как вы думаете, в этом проявляется субъективное отношение к церкви какой-то части общества, или тому есть объективные причины?
– Церковь растёт и оказывает всё большее влияние на общество. И это не всем нравится. И как результат, церковь находится под пристальными взглядами недоброжелателей. Понятно, что все мы не святые, и у всех есть свои недостатки. Когда наши недостатки выносятся на первую полосу – это, конечно, не очень приятно. Но это очень полезно, потому что безнаказанность – тоже вещь плохая. Когда тебе указывают на твои недостатки, у тебя есть возможность исправиться.
Я считаю, что многие вопросы достаточно проблемные и спорные. Например, эта группа, которая сейчас частично отбывает срок – они до сих пор волнуют людей и часто попадают на страницы газет и в передачи телевидения. Согласен, что у церкви есть проблемы, которые у нас пока нет сил одолеть, есть серьезные вопросы, на которые церковь оказалась не готовой ответить. Надо иметь в виду, что церковь проходит период роста. Нам возвращают храмы, которые были в жутком состоянии. Сейчас любой священник по России – это, скорее всего, профессиональный прораб, теряющий свою квалификацию священника, потому что вынужден заниматься хозяйственными делами, разбираться в том, какие гвозди куда идут, каким металлом покрывать крышу, вникать в другие вопросы. Естественно, это сказывается на окормлении людей, потому что духовная жизнь не может оставаться на одном месте. Она или развивается или деградирует. Если из священника сделать хозяйственника, то он может свыкнуться со своей ролью, и ему будет трудно решать пастырские вопросы.
Все сегодняшние проблемы – это недостаток пастырского окормления. И, говоря о нападках на церковь в прессе, надо учесть, что она ещё не имеет механизма своевременной реакции на такие вещи. У нас нет профессиональных журналистов. У нас нет даровитых кинематографистов. Или они только появляются. И мы не можем с такой же ловкостью, как светское общество, реагировать. Но учимся...
Я думаю, что церковь должна защищать единство нашего государства, служить своему народу.