Помощь находящимся в заключении

Я заметил, что если по какой-то непредвиденной причине нарушается запланированный ежемесячный визит в тюрьму, то трудно спланировать следующую поездку. И чем дальше от намеченного дня — тем труднее. И дело не в том, что на тебя наваливаются рутинные дела и заботы, а, скорее, в том, что стирается ощущение той теплоты встречи, исчезает чувство той безмолвной благодарности, которое каждую такую встречу сопровождает. Я стараюсь посещать каждую тюрьму раз в месяц.

В одной тюрьме меня ждут 80 человек, в другой — всего один. Но он звонит иногда каждый день и напоминает, что в этом месяце он меня ждёт, как ребёнок повторяет родителям о желанном подарке на Новый год. Я заметил, что его звонок приходится на самый неудобный момент — всегда не вовремя. На мой ответ звучат его слова: «Как у меня дела?» И далее следует рассказ о том, что нового могло случиться в его однообразной тюремной жизни. Он сам задаёт вопрос, который ждёт от меня. Он надеется, что им, его судьбой кто-то интересуется. Разговоры по телефону всегда короткие. Встречи в этой тюрьме — тоже короткие, 20–30 минут. Но главное для него — это чувство, что ты не один, что ты кого-то интересуешь.

Во второй тюрьме всё по-другому. Оттуда заключённые не звонят. Звонит тюремный капеллан или его секретарша. Это — тюрьма строгого режима. Туда я первый раз приехал по просьбе польского католического священника, который 20 лет окормляет эту тюрьму. С тех пор у нас сложились добрые отношения. В этой тюрьме наши встречи, на которые приходят от 20 до 40 человек, проходят так: сначала беседа в храме, затем, если это необходимо кому-нибудь — исповедь, далее — чай. Я приезжаю, беседую с ними, рассказываю о церкви, о праздниках, о церковных истинах, потом с ними пью чай. Они всегда очень тепло принимают и ждут этой встречи. Литургию я там не совершаю потому, что литургия предусматривает наличие людей, готовых к этому таинству, людей, которые ищут общения с Богом через таинство. Пока они не просили. Если созреют для литургии, то будем решать этот вопрос с тюремным начальством. Однажды я исповедовал там двух заключённых и одного причастил, одного крестил прямо в тюремном храме. А вот побеседовать они очень любят. Интересуются разными бытовыми вещами, просят, — нельзя ли за них заступиться, чтобы им по кабельному телевидению русскоязычные каналы показывали. Они находятся в отрыве от всего мира, их интересует всё: как дела на Родине, как дела в нашем соборе. Их много, и они могут общаться друг с другом. У них нет такого одиночества, какое мы представляем обычно в местах заключения, и они уже смирились с тем, что в тюрьме будут долго. Но они очень благодарны за то, что ты делаешь для них. Тепло, которое согревает каждую нашу встречу, ещё долго греет сердце, греет прямо до того момента, пока не погрузишься с головой в обычную рабочую суету. Тогда на время забываешь об этом… Ровно до того момента, пока навигатор на машине не возьмёт знакомый курс на Штайн. Кстати, того заключённого, которого я причастил святых Христовых Тайн, после этого очень быстро депортировали на Родину. И он ещё несколько раз звонил, благодарил и даже прислал на память икону Пресвятой Богородицы. Прислал он также и церковные журналы тем, кто ещё остался в тюрьме. Ведь сам знает, насколько это нужно.

Как-то пришло письмо из тюрьмы из России от человека, осуждённого на пожизненное заключение. Я зачитал его прихожанам и спросил, хочет ли кто-нибудь ответить? Подходя к Кресту, несколько человек выразили желание взять на себя такое послушание. Я отдал это письмо первой прихожанке, согласившейся помочь. А про себя отметил, что есть ещё несколько человек, которые откликнутся, если ещё кто-то напишет. Недавно этой прихожанке пришёл ответ. Вот и она посетила тем ницу, даже не выходя из своего дома…

Настоятель собора, протоиерей Владимир Тыщук